Вспоминая Параджанова

11.01

Год начался хорошо — во славу гению. Строго говоря, под началом года имеется в виду 9 января. В тот день (1924 г.) родился Сергей Параджанов. Его называли воплощением homo ludens: он играл и режиссировал всегда и везде. Излюбленный жанр мастера — коллаж, и вся его жизнь была собрана в этой форме, из перебивающих друг друга пестрых пятен — реальных и вымышленных гением.

Великий кинорежиссер и художник слыл «сумасшедшим на свободе». Его нет на свете более десятка лет, но даже при жизни он был легендой — образом, который мало кто мог соотнести с реальным человеком. Сергей Параджанов, как писали о нем и восторженные поклонники, и страстные недоброжелатели (не способные поймать идеи творца, оттого и злые), был абсолютно уникальный и непредсказуемый… словом, очень похожий на свои произведения.

Параджанов родился в Тбилиси, который тогда был Тифлисом. Особое буйство колорита, особенность в каждом камне старого, наполненного армянским духом Тифлиса… и родители, воспитывавшие сына не в строгости. Отец Параджанова Иосиф (Овсеп) был антикваром, но промышлял и кое-чем другим: держал публичный дом под вывеской «Семейный уголок». Девушек подбирала в дом под красным фонарем мама Сергея — тикин Сиран. Пока родители зарабатывали на жизнь, Сережа учился — довольно посредственно, но по рисованию у него было «отлично». Позже проучился в железнодорожном институте, но вскоре понял, что это не его. Пробовал заниматься вокалом, хореографией, поступил во ВГИК, учился в мастерской выдающегося Довженко… Первые фильмы Параджанова, настаивают биографы, были далеки от грандиозного кино, созданного им в зените славы. Но пришло время — и мастер снял «Тени забытых предков». Тени были украинские, предки тоже, и был успех не только на Всесоюзном кинофестивале в Киеве. За картину ему дали премию Британской академии, автор сполна насладился триумфом на фестивалях в Риме, Мар-дель-Плате. О Параджанове заговорили как о крупнейшем представителе поэтико-философского кино.

Он раздражал советскую страну своей непохожестью на других. Но Параджанова, казалось, это не волновало. Его не насторожило даже то, что следующий его фильм «Цвет граната» («Саят-Нова») пролежал четыре года на полке и был смонтирован другим режиссером. Параджанова, тем временем, отправили на нары — на несколько лет. В тюрьме неуемная энергия художника нашла выход. Как-то раз он подобрал крышку от кефира и выцарапал на ней гвоздем портрет Пушкина. Потом этот медальон, этот Пушкин в кефире десятилетие спустя попал к великому Федерико Феллини, и тот сделал из него медальон, которым награждал победителей фестиваля в Римини. Другую свою тюремную поделку — букет из колючей проволоки и носок — Параджанов послал на волю Лиле Брик.

У гения сложилась репутация сумасшедшего, скандалиста, антисоветчика. Его не трогали, но и не пропускали вперед. Семь сценариев лежали невостребованными. Но «Легенда о Сурамской крепости» и «Ашик-Кериб» не прошли незамеченными — во всяком случае на Западе Параджанов был модным режиссером. Однажды его выпустили за границу. И он завоевал Париж, Роттердам, Венецию, Нью-Йорк…

…Он умер в Армении, на родине предков. Похоронен в Пантеоне гениев армянского духа, рядом с Хачатуряном и Сарояном. Его душа иногда заглядывает в ереванский дом-музей — одно из колоритнейших мест во всей Армении. Надо бы зайти проверить — не изменилось ли чего.